Юрий Соломин: «Нужно оставлять частичку своего сердца зрителю»

Народный артист СССР посетил Пермь в рамках гастролей Государственного академического Малого театра и побеседовал с журналистами о музыке-физике, о всеобъемлющей душе и современном поколении, которое, конечно, ничего-то не понимает.

Гастроли проходили с 20 по 25 июня. На это время пермяки-театралы высвободили свои вечера, чтобы увидеть на сцене Театра-Театра три легендарные пьесы: «Филумена Мартурано», «Маскарад» М. Ю. Лермонтова и комедию по пьесе Александра Дюма «Молодость Людовика XIV», которая завершала серию гастрольных выступлений.

Не «Реальными пацанами» славимся

Я давно знаю, что Пермь – театральный город. Пермский театр оперы и балета и ваше хореографическое училище, безусловно, везде котируются, артисты имеют спрос. Поэтому мы с большим удовольствием приехали к вам. И не думайте, пожалуйста, что мы просто так где-то ездим по стране. Деньги - это, конечно, неплохо, но все равно для нас важнее посетить те места, где остается еще душа, живое творчество. Те города, о которых говорят, о которых много книг написано. Пермь, определенно, в числе таких.

Культура и бизнес не совместимы, воистину

Да, во всем должна быть душа. Играешь ли ты на сцене, играешь ли ты в футбол. Я кстати не футбольный болельщик, но я все равно интересуюсь результатами матчей, потому что я - за Родину. Понимаете, есть вещи, которые должны объясняться таким образом. Потому я решил для себя, что бизнес и спорт, каким он должен быть, несовместимы. Также образование и бизнес - несовместимы. Медицина и бизнес несовместимы. Культура и бизнес несовместимы тоже. Об этом я говорю всегда, если меня спрашивают. И если не спрашивают, то тоже говорю, потому что это мое мнение – культура и бизнес несовместимы.

Долой выкрутасы, храним верность старой школе

Режиссеров на постановки я предпочитаю выбирать хороших. Никаких фокусов! Я в театре 61 год. Вообще я никогда не считаю, сколько зарабатываю, сколько ролей отыграл и сколько работаю. Вроде, 61. Начал играть в 1955 году, когда учился на втором курсе. Знаю даже, что сохранилась в нашем музее программка спектакля того года «Иван Грозный», где играли Пашенная, Ковров и Турчанинов. В последних строках буклета отмечено, что «роль второго ремесленника – студент второго курса Соломин». От этого я и веду отсчет.

Сейчас, можно сказать, Малый театр остался единственным в России традиционным русским театром с русской театральной школой. Для нас очень важны историчность и внимание к фактам. Допустим, для постановки «Маскарада» мы пригласили режиссера Андрея Житинкина. Он со своими странностями и выкрутасами, но в этих постановках, по-моему, их нет, потому что мы за этим следим.

- А что здесь делает этот мальчик?

- А это как будто он…

- Стоп! Это Лермонтов, так не может быть. Он об этом мальчике не писал.

Соответственно, и мальчика мы убираем. То есть мы расчищаем ту настоящую историю, которая и должна быть в драматургии.

Пожалуй, и не только в драматургии. Вот на эстраде сейчас какие-то «дергунчики» хрипят, сипят, а мысли в этом нет. И даже музыки нет. Понимаете, я же из музыкальной семьи. И вообще у меня хороший слух. Но я ни одной современной мелодии не могу запомнить. Ну, и слова тоже. Почему? Во мне внутри возникает протест такой, что я не могу даже слышать это. Я возмущаюсь не просто так. Музыка – очень важная часть жизни, в том числе необходимый элемент творчества.

Маневр мысли

Давайте подумаем вот о чем.

Поле растет. Ну, просто глаз радуется, какая красота! А там ведь черт знает что растет, если приглядеться. И крапива, и прочие сорняки, и цветы какие-то красивые, например, незабудки, я не особо разбираюсь в этом, на самом деле. Но я думаю: и пусть растет это великолепие! Ни крапиву вырывать нельзя, ни что еще другое. Именно так, как оно есть, оно и должно быть: только так оно создает то-самое-впечатление и воздух, которым мы дышим.

Эта природная естественность может многому нас научить, на самом деле. Просто нужно быть чутким к тому, что нас окружает.

Геолокация души

Мы не так давно ездили с гастролями в Сургут. У нас фуры такие здоровые, сейчас уже свои, там написано «Малый театр». Никакой рекламы теперь не нужно: в город вплывают эти белые лебеди штуки три, и уже все горожане бегут в кассы за билетами. Вот так и случилось. А в Сургуте ко мне подходит администратор и говорит: «Юрий Мефодиевич, там уже билетов нет, все проданы, но два водителя очень хотят попасть на спектакль». А мы ставили тогда «Горе от ума», открывали гастроли. Я и говорю: «Конечно, посадите их куда-нибудь. Поставьте два стула, скажите, что для меня, что я буду смотреть. Пусть приходят обязательно, дайте ребятам возможность». Он немного замялся и ответил мне, что они же в робе приехали, три или четыре дня в пути, все в бензине-мазуте и ничего парадного при себе не имеют. Ну и что теперь? Сказали им, чтобы пришли, в чем есть. Так вот. Как мне потом сообщили, эти мужчины сами договорились и перед постановкой купили себе аккуратные нарядные рубашки, не костюмы, конечно, - денег бы не хватило. А рубашки купили. Нет, вы представляете? Я говорю сейчас об этом, и у меня комок в горле. Вот где душа.

Важнее, что они захотели увидеться со мной после спектакля. Один из них, который был помладше, просто стоял и слова вымолвить не мог. А другой, лет под шестьдесят, настоящий матерый дальнобойщик горячо так сказал: «Я первый раз это увидел! Первый раз!» И вот тогда я понял, что значит оставлять частичку своего сердца зрителю.

Пожалуй, это и есть самое главное в театре.