Когда все танки станут белыми

До такой наглости пермские колумнисты, наверное, ещё не доходили. Я и сам не думал, что дойду до того, чтобы реагировать на информационный повод трёхмесячной давности. Если бы не случился один мелкий эпизод, который меня на это сподобил. Но о нём позже.

Вы же помните июньский скандал с «МиГом на взлёте». Монумент с таким названием появился в начале лета в Перми – в сквере Моторостроителей, перед проходными «Пермского моторного завода». Собственно говоря, это не скульптура. Это действительно МиГ, установленный на специальные изящные подпорки и выкрашенный в белый цвет. В этом-то и была вся проблема – самолёт, который лётчики авиабазы «Сокол» отдали для сооружения монумента, имел за собой реальную историю. С 1985-го года он совершил 1452 вылета и налетал в общей сложности 1320 часов. То есть, это самая настоящая военная машина, которую выпотрошили, выкрасили и поставили на всеобщее обозрение. 

Реакцию общественности было предугадать нетрудно. Возмущённые лётчики выступали с письмами протеста, наиболее активные из них проводили встречи и добивались от ПМЗ если не демонтажа «МиГа на взлёте», то хотя бы перекраски, а если не перекраски, то хотя бы извинений. Все они были очень оскорблены.

В какой-то момент внимание СМИ к этой неприятной истории ослабло, массовые выступления и дискуссии прекратились, а монумент, во всяком случае, на конец августа, стоит в том же виде и той же раскраске, что и два месяца назад. Я несколько раз проезжал мимо него на автобусе и более-менее равнодушно бросал на него взгляд. Я ведь не лётчик, чтобы возмущаться, а восторгаться тем более как-то не тянуло.

Но пару дней назад произошло нечто, что заставило меня вернуться к этой теме спустя столько времени. Однажды я задержался в нашем музее PERMM, который теперь переехал на Бульвар Гагарина, допоздна, и в сумерках поехал домой – в частности, через Чкалова-Стахановскую. Так я впервые увидел «МиГ на взлёте» ночью.

И знаете что – я считаю, что это великолепный объект.

Во-первых, это красиво. Нет, правда. Вам следует оказаться около «Пермских моторов» в тёмное время суток и своими глазами взглянуть на самолёт с подсветкой. Сделано очень эффектно. И вообще, в Перми появился новый ухоженный сквер со своей достопримечательностью, около которой приятно и комфортно находиться. Это факт.

Во-вторых… А вот с «во-вторых» сложнее. Если честно, мне кажется, что пресс-служба «Пермских моторов» тут недоработала. Возмущение многих людей можно было бы предупредить, стоило только более внятно расписать концепцию «МиГа». Почему он стоит здесь? Почему он белый? Что всё это значит?

В результате из-за дефицита данных люди спорили уже между собой. На фэйсбуке, например, всегда приходится спорить с кем-то лично. А я не чувствую себя в праве препираться с военными лётчиками или с людьми, которые к авиации прикипели душой. Я-то ведь, в отличие от них, не имею к самолётам ни малейшего отношения. Зато я имею некоторое отношение к паблик-арту. И вот тут уже выскажусь, воспользовавшись тем, что колонка в издании – это не адресная дискуссия, а скорее обращение ко всем и ни к кому сразу.

Так вот. Я думаю, нельзя придумать ничего лучше, чем выкрасить настоящий военный самолёт в белый цвет. Можно ещё в розовый. Но в белый правильнее. Понятно, что в России установились совершенно иные традиции. 

Памятники реалистичны, стелы утилитарны, военная техника выставлена в первозданном виде. Недавно, кстати, хорошая знакомая рассказала мне, что, оказывается, в пятидесяти городах России есть музей танка Т-34. В большинстве этих музеев всего один экспонат. Угадайте какой. В принципе, это много говорит и о том, как у нас сегодня принято понимать предназначение музеев как таковых.

Безусловно, в этом есть свой резон. Это та культура, внутри которой мы существуем. Когда люди, которым не нравится раскраска самолёта перед ПМЗ, говорят о кощунстве и неуважении к машине и к памяти – мне не хочется с ними спорить. И не потому даже, что их не переубедишь, а потому, что они абсолютно правы в контексте своих взглядов на жизнь, на память, на мемориалы, на технику и на кощунство. То есть, за наезды на паблик-арт объекты музея PERMM мне всегда хотелось рвать и метать до победного, а тут не хочется. Потому что это вполне нормальная точка зрения, которой придерживается много хороших людей.

И всё же мне нравится белый самолёт. Не только внешним видом. Я искренне уверен, что невозможно найти лучшего образа, чтобы отдать дань памяти всем, кто причастен к созданию этой машины и к тем подвигам, которые совершались за её штурвалом.

Я не падок до всяких цитирований, но у меня есть одна по-настоящему любимая цитата из «Завтрака для чемпионов» Воннегута, которую я вспоминаю очень часто. Вот она: «Я только что слыхал, как наша официантка рассказала историю про своего мужа и одного слабоумного накануне казни в Шепердстауне. Отлично. Пусть пятилетний ребенок нарисует духовное истолкование этой встречи. Пусть этот пятилетний художник откинет прочь и слабоумие, и решетки, и ожидающий узника электрический стул, и форму надзирателя, и его револьвер, и всю его телесную оболочку. Что будет самой совершенной картиной, какую мог бы написать пятилетний ребенок? Два неколебимых световых луча».

Что останется у нас, если мы откинем данные о количестве боевых вылетов, об именах и фамилиях конструкторов, о местах дислокации, об участии в конфликтах и учениях, о поломках и ремонтах, об особенностях раскраски? Многие думают, что останется насмешка. Я думаю, что останется чистый образ. Образ, который способен вобрать в себя не хронику и статистику, но память в максимально широком её понимании. Память и надежду.

Потому что военная машина, выкрашенная в белый – это ещё и жест надежды. Вам не хотелось бы жить в мире, в котором военная техника до такой степени никому не нужна, что её приходится использовать для создания музеев под открытым небом и для украшения парков? Я думаю, я могу спросить об этом кого угодно –гражданское лицо, любителя авиации, военного лётчика. В таком мире хотелось бы жить всем. Ну, может быть, кроме милитаристов. Но милитаристов вообще ни о чём не следует спрашивать, и вообще не нужно заводить с ними никакой разговор.

Память и уважение к прошлому от этого не пострадают. 

Память и уважение – это вообще вопрос культуры и образования, правильного воспитания и нужных книг, и это зависит от каждого конкретного человека, а не от того, в какой цвет выкрашен монумент на площади. А что касается нас – никто из нас, конечно, не доживёт до времён, когда военная техника утратит свою основную функцию за ненадобностью. Но должны же они когда-нибудь настать, лётчики ведь поднимаются в небо не ради войны, а ради мира.