Испытание Сталиным

Я, так уж вышло, с Пэйпердемоном хоть и шапочно, но знаком – виделись на одном из судебных заседаний по знаменитому делу Димы Ширинкина. Ну, вы должны помнить – блоггер tetraox, который лет шесть назад оказался единственным человеком, осуждённым за запись в Живом Журнале. Я, Пэйпердемон и ещё несколько человек пришли поддержать его тогда. 

Пэйпердемон, если вкратце – персонаж сугубо отрицательный, неприятный, склочный и занудный. 

В интернете он со всеми поругался, везде выставил себя в неприглядном свете и отовсюду был изгнан – за настырность, бестактность и мракобесные оккультно-фашистские идеи, которые никому не были близки. При этом он произвёл впечатление человека забитого, живущего в основном в интернете и в целом безобидного. Впоследствии мне рассказали, что у него есть и справка из психушки, но сам я этой справки не видел.

Ещё пару недель назад я был уверен, что нет такой силы, которая может заставить меня встать на его сторону. Но эта сила нашлась. Ей оказалась российская действительность, явленная сразу в нескольких аспектах: в развернувшейся в СМИ травле, в сотнях гневных комментариев с призывами к физической расправе, в депутатском запросе, в нездоровой активности правоохранительных органов и даже ФСБ. Некоторое время назад Пэйпердемону пришлось от греха подальше переехать на Украину вместе с родителями.

Вся ярость общественного мнения и вся мощь отечественного правосудия была задействована для того, чтобы выжить из страны неуравновешенного зануду-фотошопера. 

Что ж, прекрасный результат – надеюсь, кто-нибудь получил премию за удачно проведённую операцию и продвижение по службе. А то и специально отлитую медаль – у нас нынче любят раздавать медали под ту или иную ситуацию.

Я, к сожалению, успел поругать Пэйпердемона в комментариях в СМИ раньше, чем осознал всю серьёзность ситуации и понял, что мой голос присоединился к стройному хору осуждающих голосов. Теперь я стараюсь вести себя противоположным образом.

Примерно в те дни, когда разворачивался скандал с Пэйпердемоном, я возвращался домой с работы и увидел на подходе к дому билборд, поздравляющий Иосифа Сталина с очередным юбилеем. Говорят, что всего по городу – четыре Сталина. Все они созданы на деньги местных коммунистов. Один из них висит на Шоссе Космонавтов практически под моим окном.

Впервые увидев около своего дома Сталина, я стал думать, как бы его убрать к чёртовой матери. 

Или испортить. Такой была моя первая реакция. Не думаю, что по этому поводу следует объясняться. Кажется, все почитатели Сталина, которые мне встречались в жизни, делились на две категории – это были либо контркультурные деятели, которые мне по определению симпатичны и с которыми разговор всегда отдельный, либо граждане, с которыми разговаривать вообще не о чем и незачем. И мне сдаётся, что среди системных пермских левых не очень много контркультурщиков. К тому же, на билборде со Сталиным красовалась цитата «Он принял страну с сохой, а оставил с атомной бомбой» за подписью Черчилля. В действительности Черчилль никогда не говорил этой фразы, что свидетельствует об элементарном невежестве создателей билборда, так что видеть всю эту красоту было вдвойне оскорбительно.

Теоретически, можно было бы обратиться в надзорные органы – в прокуратуру или ещё куда - с жалобой, и они если бы и не сняли Сталина, то, как минимум, доставили бы хлопот тем, кто его туда повесил. Можно было бы притвориться партизаном и кинуть в Сталина кулёк с краской, как будто бы это какой-нибудь местный депутат. Но вот какая штука – Сталин по закону не признан преступником, а значит, тиражирование его изображений наказуемым деянием не является. Тогда что у нас в сухом остатке? Выходит, любые действия, которые я буду предпринимать в отношении этого билборда, будут мотивированы только тем, что Сталин не нравится лично мне. А это было уже как-то нездорово. 

Пользоваться помощью государства в борьбе с тем, что лично тебе по каким-то причинам не симпатично (разумеется, если речь идёт о пространстве идей и смыслов, а не о бомжатнике в подвале или грязи на улицах) – спасибо, но я обойдусь как-нибудь. Такие вопросы решаются дискуссиями и просвещением, а не прокуратурой не центром «Э».

Сегодня я выступаю в роли возмущённого гражданина и жалуюсь государству, чтобы убрали непонравившегося мне Сталина, завтра в этой же роли выступает кто-нибудь другой – и, например, по тем же соображениям стучит в какой-нибудь Роскомнадзор, чтобы с сайта убрали мою колонку. Рано или поздно такое, судя по обстановке, всё равно произойдёт со многими из нас. Главное, чтобы к тому момент у нас осталось моральное право возмущаться.

А сохранить за собой это право на практике оказывается непросто. Потому что свобода слова – это не только желание говорить всё что заблагорассудится, но ещё и готовность терпеть рожу Сталина у себя под окном, а какого-нибудь безумного Пэйпердемона – в качестве соседа по подъезду. Не так-то легко с этим свыкнуться, но иначе оказываешься в порочном кругу, из которого нет выхода.